105 лет назад, 2 июля 1914 года, родился один из самых выдающихся конструкторов Уралвагонзавода Мефодий Николаевич Веремьев. За вклад в развитие криогенного производства он был удостоен Ленинской премии и ордена Ленина.

Созданная под руководством Веремьева техника низких температур оказалась востребованной во всех космических программах Советского Союза, а криогенные цистерны и стартовые заправочные комплексы стали традиционной тагильской продукцией.



Будущий инженер появился на свет в семье крестьянина на хуторе Малахова Брянской области. После окончания техникума был направлен в Бежицкий институт транспортного машиностроения. В 1939 году, после восьми лет учебы, дипломированный специалист поступил работать на Уралвагонзавод мастером цеха платформ. Спустя год Мефодий Веремьев стал начальником отделения цеха, но вскоре перешел в конструкторский отдел. Вероятно, у молодого специалиста было большое желание испытать себя в творческой деятельности, ведь интеллектуальный труд в те времена ценился невысоко, оклады конструкторов были ниже, чем у цеховых работников.

Веремьев попал в головное в СССР конструкторское бюро по разработке грузовых вагонов под руководством Дмитрия Лоренцо, где вырос до заместителя главного конструктора. А в январе 1953 года на Уральском заводе имени И.В. Сталина (Уралвагонзаводе) создали две группы, конструкторов и технологов, для разработки криогенных цистерн для перевозки жидкого кислорода (окислителя ракетного топлива) для заправки новой баллистической ракеты Р-2, разработанной С.П. Королевым. Конструкторами руководил Мефодий Николаевич.

Таких цистерн в СССР не выпускали. На основе трофейной документации на немецкие цистерны, перевозившие жидкий кислород для боевых ракет ФАУ-2, группа тагильских конструкторов создала новый образец – 8Г52. Первая отечественная цистерна отличалась простотой, надежностью, технологичностью. Серийный выпуск новинки начался в октябре 1953 года. Он знаменовал рождение в стране новой отрасли – криогенного транспортного машиностроения. Веремьев с ролью организатора научно-технического проекта справился блестяще.



Родилось ОКБ-250

В том же 1953 году завершались работы по созданию межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 под руководством Сергея Королева и началось строительство космодрома Байконур. Но старт «семерки» оказался под угрозой срыва из-за отсутствия мощных заправочных средств.

Главный конструктор наземного стартового оборудования Владимир Бармин спешно искал разработчиков. К середине 1954 года остался один вариант – Уралвагонзавод. 27 августа 1954 года Бармин и Королев утвердили техническое задание на разработку и изготовление средств для заправки ракеты Р-7 жидким кислородом и азотом. Затем они обратились в правительство СССР с просьбой о создании на УВЗ особого конструкторского бюро по криогенной технике и наземному стартовому оборудованию. ОКБ-250 было организовано 1 октября 1954 года, главным конструктором назначен Мефодий Веремьев.

К весне 1957 года тагильские криогенщики подготовили целый комплект транспортных заправочных средств. Но долгожданный старт «семерки» стал аварийным, и в неудаче пытались обвинить УВЗ. Веремьев убедительно опроверг все обвинения и дал гарантию на успешную работу подвижных заправочных средств при последующих пусках ракеты. После третьего запуска Р-7, доставившей на орбиту первый искусственный спутник Земли «ПС-1», не осталось и тени сомнения в профессионализме коллектива ОКБ-250. Сергей Королев лично внес фамилию Веремьева в список кандидатов на присуждение самой престижной награды СССР – Ленинской премии. После первого полета человека в космос Мефодий Николаевич был удостоен ордена Ленина.

Подвижные заправочные средства, произведенные на УВЗ, обеспечили успешный запуск ракеты-носителя «Восток-1», положивший начало пилотируемой космонавтике, и последующие старты кораблей серий «Восток» и «Восход». С 1959 года специалисты ОКБ-250 вплотную приступили к покорению вакуума. Первые отечественные цистерны с порошково-вакуумной изоляцией (8Г512 и 8Г513) были разработаны в 1960 году и обеспечили доставку на космодромы криогенных жидкостей практически без потерь от испарения. Впервые в истории отечественной промышленности была обеспечена вакуумная герметичность сосудов больших объемов, а группа специалистов ОКБ-250 получила первое авторское свидетельство на изобретение за устройство цистерны 8Г513. Она стала базовой конструкцией для нового поколения современных криогенных цистерн.



Задачи одна сложнее другой

Появление ракеты-носителя «Союз» потребовало реконструкции системы хранения и заправки жидкого кислорода и азота на космодроме Байконур. Главный конструктор ОКБ-250 сумел обосновать эффективность создания стационарной системы вместо транспортных средств заправки. Строительные и монтажные работы производились между пусками ракет и не влияли на их график. Первая стационарная система 11Г722 была создана в 1964-1966 годах. Она обеспечивала длительное хранение жидких газов и не требовала сложных подготовительных работ по ее эксплуатации. В модернизированном виде система 11Г722 применяется и в настоящее время.

В 1965 году тагильские криогенщики стали участниками программы создания ракеты-носителя нового типа - «Протона». Основным компонентом топлива для него являлись керосин и переохлажденный жидкий кислород, обладавший большей плотностью, чем обычный жидкий кислород. Необходимо было решить ряд технических проблем, главная из которых – поддержание заданной температуры (до минус 195 градусов) во время нахождения на старте, когда бак, не имеющий теплоизоляции, нагревался. По предложению Мефодия Веремьева переохлаждение жидкого кислорода перед подачей в разгонный блок достигалось путем прокачки его через теплообменник, находящийся в жидком азоте.



С 1966 года тагильчане работали над созданием комплекса средств доставки, хранения и заправки жидким кислородом и водородом особой чистоты лунного орбитального комплекса РН «Н1-ЛЗ». В 1968-1969 годах на Байконуре впервые было успешно испытано оборудование для хранения и заправки жидкого водорода – самого эффективного, но чрезвычайно взрывоопасного ракетного топлива. Его транспортировка на космодром требовала создания особой железнодорожной цистерны, за разработку которой также взялся коллектив ОКБ-250. Работа завершилась созданием железнодорожной цистерны ЖВЦ-100. В ней был осуществлен совершенный принцип изоляции – экранно-порошково-вакуумный. Цистерна ЖВЦ-100, серийный выпуск которой начался в 1969 году, стала новым этапом в мировой криогенной технике.

С 1976 года конструкторы и работники многих цехов УВЗ были обеспечены уникальной работой. Они создали оборудование азотообеспечения универсального комплекса «стенд-старт» и стартового комплекса ракеты-носителя, систем хранения и заправки жидким водородом и кислородом корабля «Буран». К моменту триумфального запуска РКС «Энергия-Буран» 15 ноября 1988 года Мефодий Николаевич уже покинул КБ и Уралвагонзавод, выйдя на пенсию в 1986 году.

Свой опыт Мефодий Николаевич обобщил в диссертации «Разработка конструкции оборудования и технологии по транспортировке, хранению и применению криогенных продуктов, используемых в ракетно-космической технике». Ее успешная защита прошла 30 ноября 1979 года.



Конструкторское бюро, которым руководил Веремьев, и криогенное производство, прозванное в народе «Малой Землей Вагонки», превратились в центр научной и технической мысли, школу подготовки высококвалифицированных кадров.

Мефодий Веремьев похоронен на кладбище на Пихтовых горах, над могилой первого главного конструктора шефствуют сотрудники Уралкриомаша, поскольку его родственников в Нижнем Тагиле не осталось. На доме №30 на проспекте Дзержинского, где он жил, установлена памятная доска, а на территории предприятия - бюст конструктора.

В этом году криогенное производство отмечает 65-летие. Последователи Веремьева работают над новыми масштабными проектами. Специалистами Уралкриомаша в последние годы создан комплекс заправочного оборудования для первого российского гражданского космодрома «Восточный».


По материалам выставочного комплекса Уралвагонзавода.




Рудольф ЗАШЛЯПИН, с 1986 года - главный конструктор, с 1990-го по 2009 годы генеральный директор-генеральный конструктор АО «Уралкриомаш», последователь Мефодия Веремьева:

- Мефодия Николаевича очень уважали в коллективе. Он никогда никого не наказывал, считал, что надо просто поговорить с человеком, и он начнет двигаться в нужном направлении. Проблем с дисциплиной не было, каждый понимал свою задачу. К тому же работа была интересной.

Отличался мудростью, имел сильный характер, умел настоять на своем, поспорить, в первую очередь, с руководством. И даже поспорил с Окуневым, была такая история.

Душевный был человек и очень скромный. Не помню, чтобы когда-то видел его в наградах. Любил ходить пешком, доходил до Иван-озера по тропинке вдоль дороги. Нравилось выращивать дубы, на горе Паленой была база отдыха, ее так и хотели назвать – «Дубки».





Тамара СИНИЦЫНА, инженер-конструктор, работала в ОКБ-250 с 1956 года:

- Я пришла самой последней в конструкторский отдел ОКБ-250 молодым специалистом. Мне было 20 лет, еще училась на вечернем. Впервые близко увидела Веремьева, когда он пришел к нам на свадьбу, муж тоже работал в бюро. Нас расписывали во Дворце культуры имени Окунева, и коллектив пришел поздравить, человек десять, в том числе и Мефодий Николаевич. Было очень приятно.

Веремьев был открытым, доступным, всегда очень приветливым. По работе общались не часто, вопросы решали непосредственные руководители. Но мне сразу дали общественную нагрузку, поэтому по социальным проблемам встречалась конкретно с начальником. Кому-то нужна была квартира, кому-то - лечение. При каждом удобном случае что-то ему напоминала, но Мефодий Николаевич никогда не сердился и не раздражался. Всем старался помочь.





Олег ЧЕРЕМНЫХ, генеральный конструктор АО «Уралкриомаш» (2010-2017 годы), коллега Мефодия Веремьева:

- Академик Владимир Архаров в своей книге отзывался о Мефодии Веремьеве как о великом ученом. В 65 лет он защитил диссертацию и стал кандидатом наук. Казалось бы, зачем ему это надо?! В то время он уже был лауреатом Ленинской премии, а по нашим меркам - академиком. Но Веремьев был жаден до знаний и думал о подготовке кадров. Воспитал впоследствии еще несколько кандидатов наук. Защищался в Ленинграде, в Политехническом институте. Со своим оппонентом Верой Ивановной Епифановой, известным ученым того времени, после защиты шли по Невскому и пели. Настолько оба были на подъеме!