Его имя знают тагильчане разных поколений. Если не сами попадали в руки травматолога, то знакомые, родственники, соседи, их дети когда-либо лечились у него. А сейчас горожан врачуют ученики Казарина.


Вся жизнь Юрия Владимировича связана с 4-й городской больницей. Он стал организатором первых в нашем городе травматологического отделения больницы и травматологического кабинета для обслуживания металлургов.

Казарин первым в Тагиле применил новые методы лечения травматологических и ортопедических больных, был последовательным сторонником методов профессора Г.А. Илизарова, с которым учился и был хорошо знаком. По инициативе Казарина в цехах НТМК изготавливали первые аппараты Илизарова для тагильских пациентов 4-й.

Долгие годы Юрий Владимирович заведовал травматологическим отделением и оперблоком лечебного заведения, создал там прекрасный коллектив специалистов, прошедших его школу. По сей день многие из тех, кто работал с ним, называют то время беспокойным, но лучшим в своей жизни.

Он ушел из жизни в 68 лет. 22 марта Юрию Владимировичу исполнилось бы 95. В этом материале будет мало медицинских терминов, описания случаев «собирания по косточкам», переломов, ампутаций.

А будет рассказ о нашем земляке, талантливом человеке со своими принципами, устоями, со своими взглядами на время, в котором жил. Рассказ о почетном гражданине Нижнего Тагила. Но и вовсе медицину, конечно же, обойти не удастся, потому как она для Казарина - вся жизнь.


На полном скаку мимо школы

Родился наш герой в 1927 году в татарском поселке Пановка в семье военного. Родители будущего доктора – Капитолина Николаевна и Владимир Сергеевич. Отец служил в органах НКВД, в уголовном розыске. Впоследствии его направили в Нижний Тагил, где он возглавил городскую милицию.

Жили Казарины в районе Ключиков, где располагался ведомственный поселок. Глава семьи был человеком спортивным, страстным охотником, к чему приучил и сына. У Казариных была лошадь.

Юрий с детства ухаживал за ней, сам седлал, научился управлять. Уже будучи подростком, со Старателя скакал верхом в центр города, обязательно проносился мимо своей 32-й школы, ловя завистливые и восторженные взгляды учеников, слыша тревожные вскрики учителей. Затем оставлял лошадь на углу Первомайской и Карла Маркса возле управления милиции и возвращался пешком на уроки.





Летом 1943 года восьмиклассника Юрия отец отправил в местную заготконтору, где набирали бригаду охотников для поездки в Ханты-Мансийск. Там все лето подросток работал наравне со взрослыми.

Была война, продовольствия не хватало, и охотники добывали в тундре дичь, птицу, рыбу для Тагила. В сентябре того же года Юрий Казарин поехал учиться в Свердловское суворовское училище. Вскоре суворовцев эвакуировали в Ташкент.

Это было в 1944-м. Близилась к концу короткая учеба, выпускники рвались на войну. Однажды Казарина и еще одного курсанта, как лучших стрелков, отправили на охоту в горную местность: выделили лошадь с телегой, ружья.

Напарник, перезаряжая свое ружье, нечаянно выстрелил Юрию в живот. Парня срочно доставили в военный госпиталь. И хотя лечили его лучшие специалисты, эвакуированные в Ташкент со всей страны, на больничной койке курсанту пришлось провести около года.

Случай с тяжелым ранением резко повернул судьбу. Казарин твердо решил: раз с военной карьерой не получилось, стану врачом. Но все же, будучи уже комиссованным, он окончил суворовское училище.

Далее – Свердловский медицинский институт. После учебы Юрий Владимирович вернулся в Нижний Тагил. Пришел в 4-ю интерном по хирургии, немного поработал хирургом и выбрал травматологию.





Еще в институте он познакомился со своей будущей женой. Но поженились с Галиной уже в Тагиле. Свадьба, если ее можно так назвать, была скорее необычной: расписались, взяли палатку и уехали вдвоем в лес на Корабельный мыс. Вот такая романтика. В 1953 году родился сын Сергей, дочка Лена – спустя 6 лет. Галина Викторовна после института устроилась в инфекционную больницу. Оба – и муж, и жена ни разу не изменили своим лечебным учреждениям.


Хуже быть не хотелось

45 лет Казарин отдал 4-й. В конце жизни, обидно короткой, он, будучи уже серьезно больным, продолжал брать дежурства. Как-то дочь Елена буквально за месяц до смерти отца пришла к нему: «Лежит, в руках книга, в глазах слезы: «Вот именно сейчас, в моем возрасте, понимаешь Достоевского. Читаю и рыдаю». Я спросила: «Пап, может, ты уже не будешь на работу ходить?» В ответ услышала: «Нет, пойду еще своих парней поучу».

Всех, кого брал Казарин к себе в отделение, натаскивал до своего уровня. Врачом он был суровым, за больного всегда стоял горой. Дочь, которая сначала хотела идти по стопам родителей, после 9-го класса устроилась санитаркой в больницу к отцу. Первой была перевязочная, потом гнойное отделение, а затем оперблок.

Вспоминает, что, когда отец отчитывал подчиненных, слышно было на соседних этажах: не так вправили, загипсовали, забинтовали и т.д. Но, надо сказать, после таких несдержанных эмоций всегда извинялся перед коллегами. Многие казаринского справедливого прессинга не выдерживали – уходили, а кто оставался, был до конца предан своему учителю и врачебному делу.

Юрий Владимирович рассказывал, как в институте первый раз попал в прозекторскую. В группе было много девчонок и лишь два парня. Единственный, кто упал в обморок, был Казарин.

Конечно, родители хотели, чтобы их дети тоже стали врачами. Но, по словам Сергея и Елены, в семье с медицинской темой был перебор – и днем, и ночью, и в выходные, и в отпуске все разговоры только о работе.

Елена вспоминает:

- Мне папа так рассказывал о профессии: «Привезут старую бабульку с огромным гнойным чиреем, тебе все это надо вскрывать, убирать гной, обрабатывать. В основном медицина и состоит вот из таких грязных случаев». Для сына Сергея у отца были другие страшилки.

Юрий Владимирович говорил:

 - Представь, ты врач, хирург. Тебе привезли красивого молодого парня-спортсмена после автокатастрофы, а у него кровь, кость торчит. Будешь делать операцию?

Отвечаю: буду.

А через два дня привезут другого пациента – бомжа с гноем. С этим как? Все еще хочется лечить? Нет? А какая между ними разница? Лечить надо всех, если ты хочешь быть настоящим врачом.

Безусловно, Казарина-старшего точно бы никто из детей и внуков не переплюнул, уж очень планка была высока. А хуже быть не хотелось.


Бузотер и шантажист

Команду Юрий Владимирович подбирал тщательно, в отделении каждый был «штучным товаром», каждый на вес золота.

Парур Карапетян. После ереванского меда приехал в Тагил по распределению, интерном попал в отделение к Казарину. Через два года можно было вернуться на родину. Но от Казарина хорошему врачу не так-то просто уйти. Уговорил, уломал, приручил, квартиру для молодого врача выбил. Карапетян был одним из любимых учеников Юрия Владимировича, настоящим другом и соратником.

Его и самого в Грузию переманивали. Как-то был в Москве на усовершенствовании квалификации, оперировали в клиниках. Грузинские коллеги на все это посмотрели и решили: им такой доктор «вай, как нужен».

Звали к себе, говорили: «Юра, у тебя в Тбилиси будет все! Большие деньги, дом, машина. Только переезжай к нам». В отказ Казарина долго не верили: постоянно звонили, приезжали в Тагил, уговаривали, привозили вино, чачу, фрукты – все атрибуты кавказского гостеприимства и настойчивости.

Татьяна Анатольевна Жиронкина, операционная сестра с 46-летним стажем:

- Юрий Владимирович принимал меня на работу. Будучи студенткой, пришла в реанимацию. Когда он узнал об этом (а старшей операционной сестрой у Казарина была моя мама), меня в один день, не спрашивая согласия, перевел работать к себе. И я ни разу об этом не пожалела.





Казарин выбирал грамотных, высоких, сильных и крепких операционных сестер, которые могли бы помогать травматологам в любых ситуациях. Он всех нас, молодых девчонок, обучал, причем все показывал на себе – как делать перевязки, как накладывать жгут.

Слабо завязываешь – нет, плохо, будет кровить, замотала туже – все, молодец, пятерка! Юрий Владимирович нас научил всему: от зубов отскакивали все 190 операций, которые мы должны уметь выполнять. Причем одинаковых операций не бывает, всякий раз случаются какие-то нестандартные ситуации. Но ученики Казарина всегда к ним готовы.

Юрий Владимирович всех в отделении знал поименно, участвовал в жизни каждой семьи, знал, как зовут жен, мужей, детей, знал дни рождения всех своих подчиненных. Он у нас не работал, он у нас жил.

Частенько отведет в сторону, спрашивает: у тебя все нормально, как муж, дети? Чем помочь: может, на работу устроить, в детский сад, кому-то лечение необходимо? И все решал, любой вопрос.

Кричал громко, но всегда по справедливости. Если говорили: спуститесь на второй этаж в ординаторскую к Казарину, у врачей и сестер начинали трястись руки, потом выступал липкий пот, в таком состоянии и переступали порог кабинета. Зато как он улыбался, как хохотал, как про себя рассказывал, сколько историй знал!

Очень открытый человек. Эмоциональный и искренний. Искренне считаю, что после него таких талантливых, я бы сказала, гениальных врачей в городе не было. Один на сто лет.


Дяденька, не бейте меня!

Все знали, что на первом месте у Юрия Владимировича всегда были больные, это потом – коллеги, родные, друзья, начальство…

Кстати, для начальства он был неудобен: ершистый, со своими убеждениями, отстаивающий правоту. Казарин вызвался проводить у себя в отделении политинформации. В частности, за них его не наградили орденом Ленина, хотя коллеги выдвигали.

Во-первых, был беспартийным, во-вторых, не всегда одобрял линию партии. Зато на казаринские политинформации приходили со всей больницы. А когда были партсобрания с обязательной явкой, он разрешал своим подчиненным на них не ходить. Неслыханная дерзость. Песочили потом на всех уровнях. Но орден Трудового Красного Знамени все же дали.

Особые отношения были у Казарина с металлургами. Если видел, что из-за травмы работнику грозила инвалидность, хоть на какой кобыле к нему подъезжай – невзирая на должности и ранги ни за что не шел на уступки. А если серьезных последствий травмы не обнаруживалось, звонил или приходил к «обрадованному» начальнику цеха и просил помощь для своего отделения – ремонтом, медоборудованием и т.д.

Отказов, как правило, не было. Вот такой шантаж техникой безопасности. Его хорошо знали и уважали на НТМК, всегда помогали и без больничных случаев. Считали не только завотделением 4-й горбольницы, но и главным травматологом комбината.

Отношение к больным – это отдельная тема. Как-то целый год Казарин выхаживал молодого парня, которого придавило на стройке бетонной плитой – страшные травмы. Саша был из детдомовских, поэтому выхаживали и подкармливали его всем отделением.

Юрий Владимирович постоянно таскал из дома банки с вареньем. Если жена что-то готовила, то обязательно и на этого пациента. Всегда рассказывал о Саше, его успехах в выздоровлении, так что парень практически стал членом семьи Казариных.

Или другой случай, тоже с молодым пациентом, по пьянке сломавшим палец. Во время обработки и наложения гипса парень громко и зло стал оскорблять медицинскую сестру. В это время в процедурную зашел Казарин: услышав грязные слова, взял пациента за шиворот, протащил по этажу, по лестнице и буквально выпнул с крыльца под вопли: «Дяденька, не бейте меня!»

Иногда доктор нарушал общепринятые больничные правила. Как известно, до недавнего времени родственников не пускали в реанимацию. Казарин с этим был согласен – эмоции могут повредить. Но когда знал, что человека уже не спасти и ему оставалось жить несколько дней, в свои дежурства разрешал близким тайно пройти и попрощаться. Причем зная, что его деяние наказуемо.

График работы у Юрия Владимировича был суровый. В понедельник в шесть утра бассейн, затем – в отделении, потом – дежурство. После дежурства вновь заведование. Домой возвращался только поздним вторником.

Среда опять начиналась с бассейна, до двух часов – в отделении, затем поликлиника на Комсомольской, где принимал не по талонам, а до последнего посетителя. В четверг утром опять день работает, потом дежурство, дома он вечером в пятницу. И так много лет подряд.

А как Казарин готовился к операциям! Если предстояла сложная, дома уединялся, обкладывался медицинскими атласами и журналами «Ортопедия и травматология», составлял план операции, чертил чтото на миллиметровке, изучал рентгеновские снимки. Будто командующий перед военным маневром.

Приходил в больницу в семь утра, к линейке знал положение дел в отделении, что произошло за ночь, какие пациенты и в каком состоянии в реанимации. Собирал всех оперирующих врачей, советовался, прорабатывал детали. Неподготовленных у Казарина не было.

 Татьяна Жиронкина признается:

- Главврачи боялись Юрия Владимировича со страшной силой. Он с ними ругался, стучал по столу. Авторитетов для него не существовало. Не боялся выговоров, увольнения. Всегда шел напролом и добивался всего, чего хотел. Поэтому в отделении не было проблем ни с кадрами, ни с инструментами и материалами, ни с ремонтом помещений.


Берет, как у Фиделя Кастро

Юрий Казарин был закоперщиком во всех внебольничных делах. Те же сплавы по Чусовой – договаривался с НТМК о байдарках, автобусах. Ездили медики всей больницы, не только отделения. То же самое и с лыжными походами, поездками за грибами, на челябинские озера – с обязательными конкурсами, шумно и весело.





Лыжи – это отдельная песня. Сам любитель этого здорового времяпрепровождения, он и детей приобщал. Сын и дочь уже в два года стояли на лыжах.

Каждые выходные – на лыжню, это даже не обсуждалось – вперед, через Тагильский пруд! Да что лыжи: на коньки поставил, плавать научил, нырять, в волейбол играть. И много чего здорового, необходимого, полезного.

Дача – еще одно место отдыха Казарина. Ну как отдыха? Он и там врачевал. Скрыться на Монзино не удавалось, местонахождение всегда рассекречивали. Потому в доме всегда вместо халата висела светлая чистая рубашка, а в шкафу лежали коекакие инструменты и лекарства.

Кто-то упал, колено подвернул, палец ушиб, а то и циркуляркой травмировался – все шли к Казарину. Приезжали на дачу и целыми делегациями для консультаций. Никому не отказывал. В любых обстоятельствах оставался врачом.





Кроме походов, сплавов, рыбалки Юрий Владимирович очень любил книги, русскую и советскую классику. Нравился Маяковский, читал его выразительно: чувствовалось, что в школе занимался в театральном кружке.

Однажды страсть к чтению чуть не привела к трагедии. Както, уходя на работу, Галина Викторовна попросила оставшегося дома мужа присмотреть за мясом на плите: через час выключи. Проводив жену, Юрий Владимирович залег в дальней комнате с книгой. В том, что она была очень интересной, смогли убедиться соседи и вызванные ими пожарные: дым от сгоревшей кастрюли валил из всех щелей.

Причем книгочей за закрытой комнатой не замечал ни отчаянных звонков, ни взлома двери. Только когда услышал посторонние шаги в квартире, вышел и, увидев людей в пожарной экипировке, искренне возмутился: «Вы что тут делаете?»

Одевался наш герой нестандартно. Носил береты, к этому головному убору приучал и сына: «Что ты ходишь в уркаганской кепке? Надевай берет. Его носили Фидель Кастро и Че Гевара. С них бери пример, а не с дружков дворовых».

Много лет Казарин носил костюмы: когда появились джинсы, включил свое ретроградство – ни в какую. Спустя какое-то время надел и больше уже джинсам не изменял. Даже когда ему в городской администрации присваивали звание «Почетный гражданин города Нижний Тагил», на торжество пришел в джинсах и джемпере. Главный его аргумент: «Мне так удобно».

* * *

Юрий Владимирович Казарин много сделал для нашего города. Он создал современную школу травматологии в Нижнем Тагиле, воспитал классных учеников, он принес славу своей любимой 4-й. А самое главное – спас жизни тысячам тагильчан. 



ФОТО ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА.