В далекой бедной деревушке Хаймино, что в Кировской области, жила девочка Люба Андреева. Бегала в школу в лапоточках, ходила с маменькой в лес за брусникой, грибами, пасла корову-кормилицу, росла в своих деревенских заботах.

После 8-го класса в школе вывесили объявление о том, что учеба с 9-го класса будет платная, и бедность семьи чуть не лишила Любу образования. Вступились учителя школы, собрали деньги на ее дальнейшее обучение. А бедность была такая, что нечем было кормить лошадку, которая жила при школе. Её, худую и старенькую, отдали на живодерню, и учителя варили из конины жиденький супчик.

Закончив 9-й класс, поняла, что платить за нее больше никто не сможет, и перешла учиться в Белохолуницкое педагогическое училище. Не по призванию, а из нужды. Учащимся там ежедневно выдавали 400 граммов хлеба и раз в день кормили бесплатно в столовой. По ускоренной программе обучали, в основном, методике преподавания - считалось, что все основные знания они получили в школе.

И вот 1943-й военный год. Группа из 13-ти человек получила направление на работу в Сибирь. А это далеко. Тайга, лагеря, тюрьмы. Девушкам по 18 лет. Очень испугались, попытались уйти на фронт добровольцами. Не взяли: маленькие, худенькие, в чем душа держалась. А просто отказаться от работы нельзя – отправят туда же уже в качестве осужденных.

Путь в Сибирь был труден. Чтобы получить билет до следующего пункта назначения, разгружали вагоны с углем, ехали на полу, застланном соломой. Грязные, выскакивали на станциях купить чего-нибудь из еды. Вдоль станций бабы продавали вареную картошку. Болели, плакали: куда едем, зачем, кому мы там нужны?

До Иркутска доехали только Люба и ее подружка Анна. Остальных распределяли на работу по пути. Из Иркутска из комендатуры послали на них запрос в Москву, чтобы дали подтверждение из Наркомпроса, что эти девушки именно те, за кого себя выдают. Через 10 дней подтверждение пришло, и им выдали пропуска.

- Как мы жили это время, даже не знаю. Подтверждение требовалось потому, что дальше дорога вокруг Байкала на Дальний Восток оставалась единственная. Она проложена сквозь горы, в которых пробивали тоннели - их от Иркутска до Слюдянки 13. Опасались диверсий, и кого попало, не пропускали.

Только вот ехать дальше было не на что - деньги кончились.

Тогда Анна развязала заветный портяной мешочек с 30 рублями. Ее мама, когда умирала, всем детям дала по 30 рублей и завещала потратить только в самое трудное время. «Вот сейчас, говорит, у нас, Любушка, это время и наступило». Достала эти 30 рублей, пошли на вокзал за билетами. Дорогой грызли турнепс.

Доехали до Слюдянки, нашли районо. Нас зарегистрировали и направили в разные лесхозы. Говорят: «Девочки вы деревенские, на лошадях ездить умеете, вот и сможете друг друга навещать». Мы – реветь, расставаться было очень страшно. Грязные, обтасканные, с деревянными чемоданчиками, в которых ничего из пожитков не осталось… Учителя!

Сжалились, отправили вдвоем в один поселок Листвянку: «Там две школы: средняя и начальная, в разных концах, а квартиру найдете в центре поселка. Поселок длинный, вдоль Байкала тянется, и дорожка главная - улица Горького».

Конечно, мы обрадовались, успокоились. До отплытия парома было время. В Слюдянке сходили в баню, в парикмахерскую. Сделали нам прическу, укладку с кудерьками. Фотографию с такой прической Люба послала домой в Хаймино: вот, мол, какие мы доехали, не переживайте.

Приехали в Листвянку. Ни постели, ни кастрюль, похлебку на траве и ту не сварить. Нас поместили в маленькую комнатку к старушке. Пошли к соседке, которая держала корову. Во дворе у нее лежал турнепс. «Тётя Маруся, продай нам одну турнепсину». «Нет, это у меня запас для коровы на зиму, не хватит - не будет молока».

Что-то нашли у своей бабки, попросили котелок. Но долго у нее не прожили, очень жесткая была старуха. Но кровать в уголочке дала.

У нас с собой только портяные матрасовки и наволочки. Пошли мы (а было уже 30 сентября) натеребить травы. Залезли в гору - торчит только один сухой папоротник. Мы этот папоротник рвали, матрасовки набивали, руки все изранили. Сели на пригорке, в голос заревели. Так было обидно!

Потом в газете прочитала, что туда же репрессированных пригнали, на Зайгору привели под конвоем, устроили в бараке и поесть дали. А у нас ни квартиры, ни общежития, ничего там не было.

Вот это была наша судьба - одна на двоих с Анной Васильевной Перетолчиной.

А дальше, в 1953 году, судьба привела семью Любови Алексеевны в Нижний Тагил. Любовь Алексеевна Андреева (Шипицына) - отличник народного просвещения, ушла на пенсию в 1980 году из школы №21. 10 июня ей исполнилось 90 лет. Она любима детьми и внуками, которых научила мечтать, любить, сопереживать горю, научила видеть в людях доброе и красивое.

Память постоянно возвращает нашу маму в те нелёгкие годы. С Анной Васильевной Перетолчиной они поддерживают связь - переписываются, общаются. Вот уже 72 года.

Валентина АНДРЕЕВА.

На фото из семейного альбома:

Л.А.Андреева (Шипицина) в 2010 г.