«Как наше сердце билось, как нам светло мечталось. Что-то исчезло, что-то забылось... Многое в нас осталось». (Из песни)

Семья у нас была большая: мама, папа, старший брат Василий, четыре сестры Мария, Вера, Валя и я. Жаль, рано умер отец. Жили мы в городе Лодейное Поле Ленинградской области, дети росли в родительской любви, и нас объединяла песня. Где бы мы ни были, что бы ни делали - всегда пели.

Хорошо помню, как по радио объявили о начале войны, как ушел на фронт Василий, как в 1943 году мы получили на него похоронку. Запомнились и первые бомбежки: взрытая земля, мечущиеся люди, горящие дома… Мы собрали кое-что в узлы (многое ли можно было унести в руках?), бросили дом и все нажитое. Случилось это 6 сентября 1941 года.

В декабре нас повезли в тыл на открытом грузовике, меняя маршрут из-за налетов немецкой авиации. Ехали мы почти неделю в холоде и голоде: достать еду было негде. И вот первая долгожданная железнодорожная станция - Череповцы. Нас распределили по вагонам, которые назывались телячьими, видимо, потому что когда-то служили для перевозки скота. Они были наскоро оборудованы нарами, в тепле мы отогрелись. Маму волновали вопросы: «Куда едем? Довезут ли нас живыми?»

Вскоре стало ясно, что едем на Урал. Это известие внушало ужас. Урал представлялся нам угрюмой заснеженной тайгой. Рассказы о суровом климате, волках и медведях обрастали в детских фантазиях страшными подробностями. Мы узнали, что тыл – это край без войны. Ехали медленно, всего было три состава. Нас хорошо кормили на крупных станциях, но такие, к сожалению, не слишком часто встречались на пути.

Так прошел месяц. И вот мы в столице Урала – Свердловске. Услышали новое слово – карантин. Неделю нас отмывали, отпаивали настоями трав, подкармливали. Из-за педикулеза девочек стригли наголо.

Следующим пунктом следования было Егоршино, где местные жители, приезжавшие на лошадях, выбирали крепкие семьи для работы по хозяйству с предоставлением жилья в крестьянских домах. Желающие взять нас, пятерых, появились нескоро. Кому были нужны дистрофики? А работать могла только мама. Поэтому нас увезли самыми последними.

В деревне Толмачево мы попали в колхоз имени В.И. Чапаева. Как жили и трудились там шесть долгих лет, описывать не стану. «Зачем порочить тех, кто приютил? Но все мы там пролили слез немало…» Маму, Марию Ивановну, приняли на работу дояркой, и мы видели ее только в перерывах между дойками. Она ухитрялась собирать в лесу кедровые орехи, травы, чтобы сделать запас на зиму. Как могла, спасибо ей великое, следила за нашим здоровьем. Подкармливала ягодами, заставляла есть молодую траву, поила настоем хвои.

И вот я поступила в школу. Портфель был сшит из плотной мешковины, из крученой ваты связаны варежки и носки. Все были одеты одинаково бедно, но на внешний вид никто и внимания не обращал. В школе было тепло, обедом кормили бесплатно. Семь классов я закончила в деревне.

Однажды объявили набор детей на военно-оборонные предприятия Урала. Старшая сестра Мария, у которой был паспорт, уехала в Новую Лялю работать на заводе, эвакуированном из-под Москвы. Через три месяца получила специальность токаря. Потом перевелась в Нижний Тагил, на завод имени Куйбышева. Заработанные деньги присылала нам в деревню для покупки одежды и школьных принадлежностей.

Окончания войны мы ждали с нетерпением. Мечтали об отмене хлебных карточек. Когда же, переживала мама, хлеба у нас будет досыта? Радио - черная тарелка не выключалось. День начинался и заканчивался прослушиванием сводок Совинформбюро.

И вот наступил 1945-й! Со слезами радости все говорили «Победа! Победа!» Сердца людей оттаяли…

В 1947-м Мария и Вера подробно написали, как устроились в Нижнем Тагиле, и пригласили к себе остальных. Тогда я и увидела этот город впервые. Переночевав в общежитии, мы с мамой пошли подыскивать жилье. Вообще, в послевоенные годы нам пришлось сменить немало частных квартир. Тагил начал облагораживаться буквально на глазах: исчезали заборчики и огороды, разбитые везде, где была «лишняя» земля. Запомнились тротуары, сделанные из свежих досок. Началась посадка тополей, на уличных столбах снова загорелись лампочки, исчезнувшие во время войны. В кинотеатре «Искра» появились очереди. Нам очень нравилась фраза в титрах: «Этот фильм взят в качестве трофея». «Багдадский вор» стал в моей жизни первой кинолентой, которую я посмотрела.

После семилетки я окончила Нижнетагильское медицинское училище, а затем 42 года проработала в III детской больнице. Об этом свидетельствует одна-единственная запись в моей трудовой книжке. Несмотря на то, что в работу – и основную, и общественную – я уходила с головой, нам с мужем удалось вырастить замечательных сына и дочь. Ни внуки, ни правнучки пока ни в чем меня не подвели.

После войны я начала писать стихи – для себя и близких мне людей. Пробовала сочинять и тексты песен, которые слышала потом в исполнении самодеятельных певцов. Одна мне особенно дорога - это песня о Тагиле: «Ты прекрасен во все времена: летом, осенью, даже зимой. Не забудут тебя никогда люди, жившие вместе с тобой. Город Нижний Тагил, край берез и рябин, край фабричный и край заводской с неизменною Лисьей горой»...

Наверное, не стоит подробно описывать все события, выпавшие на долю нашего поколения. Свою жизнь – отрочество, юность, зрелость - мы не выбирали. Все это наше, мое, пусть моим и останется.

Тамара СЕДАНОВА, труженик тыла.