Три Нины. Три подруги. Родились накануне Великой Отечественной. Их детство пришлось на самые суровые, самые тяжелые годы. Росли в разных местах, а все трое встретились в Нижнем Тагиле. Дружбе женщин 60 лет. Нина Ивановна Мищенко. Нина Алексеевна Волошина. Нина Борисовна Бернер. О них рассказ. Вернее, о военном и послевоенном детстве.

Нина первая. Мищенко

Она коренная тагильчанка. За свою жизнь несколько раз уезжала-возвращалась в родной город. Но для себя Нина Ивановна решила: «Умирать здесь буду. Я вся – из Тагила…»

Когда началась война, Нине исполнился год. Большая дружная семья жила в двухэтажном доме на пересечении улиц Передовой (ныне Аганичева) и Максима Горького. Нижний этаж дома – кирпичный, верхний – деревянный. Вот на втором этаже просторную квартиру и занимала семья: отец работал инженером на УВЗ, мама – чертежницей на заводе имени Куйбышева, четверо детей – братьям 14 и 18 лет, сестре 16.

В 1941-м отец и старший брат ушли на фронт. Сестра уехала в Свердловск на учебу. Младший брат вскоре тоже сбежал воевать, был сыном полка. Остались мама с малышкой вдвоем. Перебрались в одну комнату, остальные заколотили. Зимой жуткий холод, постоянно нужно топить печь. Дрова, правда, привозили, но это были огромные чурки, женщины сами их кололи.

И, конечно же, постоянно навязчивое чувство голода. Маме на заводе выдавали муку грязно-серого цвета, но зато какая вкусная получалась из нее лапша! Когда ее варили, в доме был праздник. Мама часто вспоминала, как маленькая Нина закатывала глаза и мечтательно говорила: «Когда я вырасту, куплю большой мешок лапши и съем».


Летом жилось полегче, был небольшой огород, садили картошку, другие овощи. Наконец, была крапива – главный витамин голодной войны. А вот молока купить не было никакой возможности: один литр стоил порядка 100 рублей – просто сумасшедшие деньги.

Нина Ивановна вспоминает:

- Наш огород заканчивался небольшим болотцем, а в нем водились лягушки. Я ловила их и приносила маме: «А их можно кушать?» Все мысли только о еде. Такой эпизод. Как-то, когда я была в старшей группе детсада, нас привели в 23-ю школу, где располагался госпиталь. Выступали перед ранеными – пели, танцевали, читали стихи. А за это каждому ребенку выдали по маленькому кулечку кускового сахара, слаще которого я не ела всю жизнь.

Летом детский сад вывозили на заводскую дачу. Там было хорошо и сытно: почти каждый день давали сладкую морковку, дети называли оранжевый овощ конфеткой.

Вот что еще сохранила память:

- Морозная зима. Мама на санках везет меня в детский сад, опаздывает на работу. А опоздание хотя бы на 10 минут в военное время каралось суровым наказанием. Я вся закутанная выпадаю из санок, а мама продолжает бежать, не оборачиваясь, не слыша голоса: «Гражданочка, ребенка потеряли!» Так с пустыми санками добралась до садика. Следом подоспел и мужчина со мной на руках.

…Мама задерживалась на работе. Я со сторожихой вдвоем, свет выключен, только горит свечка в банке. От того, что мамы нет, страшно и тоскливо. А еще голодно. Когда появляется мама, я бросаюсь к ней со словами: «Мамочка, ты мне хлебца принесла?»

От постоянного недоедания и, как следствие, жуткого авитаминоза у Нины тело покрывалось коростами: эти коросты мама снимала вместе с детскими чулками, которые потом отмачивала в марганцовке.

В войну кое-как выжили. Выжили на фронте отец и братья. Глава семьи и старший брат вернулись домой, а младший после освобождения Украины там и остался. После окончания войны отец продолжил служить в армии, семья кочевала по военным гарнизонам – жили в Калининграде, Петергофе, под Калинином…

В 1952 году вернулись в Тагил. Поселились в коммуналке на Восточном проезде. Соседкой по квартире оказалась еще одна девочка по имени Нина.



Нина Мищенко и Нина Бернер.

Нина вторая. Бернер

Родилась в Свердловске. Себя называет поповской внучкой: дед был священнослужителем, его супруга – матушкой. Война застала двухлетнюю Нину на лесном кордоне в Алапаевском районе рядом с крошечной деревушкой Строкинка. Отец работал лесопатологом – специалистом по лесным болезням, постоянно мотался по участкам: где что надо вырубить, где посадить. На фронт его не взяли по болезни. Семья (родители, сын, дочь и дед) жили в доме на берегу маленькой речушки, рядом – лесопилка.

- Коронным блюдом в нашей семье тогда была затируха, - вспоминает Нина Борисовна. – Муку заваривали крутым кипятком из самовара, взбивали мутовкой. В эту кашу из муки мама добавляла сушеный укроп, морковь, репу. Ох, и вкусно же было! А если удавалось отцу добыть в лесу рябчика, куропатку или того лучше – зайца, то был пир горой.

Как-то глава семейства вернулся из очередной командировки и выложил на стол огромный газетный кулек с непонятными для маленькой Нины продолговатыми пятнистыми предметами. Впервые ребенок услышал слово «пряник».

- Мама, а что такое пряник?

- Вот с чаем и попробуешь…

С хлебом было туго: мама научилась печь лепешки из липового цвета и листьев – пышные, вкусные. Молоком семью снабжала коза Зорька – по три литра в день. Зорька в памяти Нины Бернер осталась самым главным детским страхом – рогатым и бодливым.

День Победы застал нашу героиню в Алапаевске, где семья жила в двухэтажном деревянном доме. Был огород, где выращивали огромные тыквы: девочка залазила на солнечный овощ, представляла себя Золушкой и ждала, когда тыква превратится в карету и увезет ее на бал. А еще Нина запомнила диковинные цветы, которые папа привозил из командировок, особенно большущий махровый красный мак, с ним она пошла в первый класс.

Затем семья переехала в Нижний Тагил в коммуналку. Соседкой по квартире оказалась еще одна девочка по имени Нина.



В центре - Нина Волошина, справа - Нина Мищенко.

Нина третья. Волошина

Войну Нина совсем не помнит. Яркой вспышкой остался эпизод: она в каком-то бараке, с холода заходят женщины, от их телогреек идет пар, в глазах – смертельная усталость, дети бегут «разбирать своих мам».

Жили с мамой в Казани. За окном – деревянные настилы, по которым гулко стучали протезы инвалидов-фронтовиков. Мама умерла в 46-ом, ей был 31 год. Родственница отдала Нину в детский дом. Напоследок заверила:

- Нинушка, я скоро вернусь за тобой!

Девочка ждала все восемь детдомовских лет. Правда, вспоминает об этом времени с добротой: дружба, взаимопомощь, справедливость. Как-то из-за своей учебы Нина подвела звено. Звеньевая Алька Цаплина затащила ее в угол и пару раз хорошенько огрела валенком: «Будешь двойки исправлять?»

Очень хорошо запомнила Нина Алексеевна день смерти Сталина:

- На урок зашла вся зареванная классная руководительница. Мы понять ничего не можем. А она скорбным голосом: «Девочки, у нас случилось несчастье. Умер наш вождь…» Договорить она не успела – в классе стоял жуткий рев. Чуть позже Нина уже стояла в почетном карауле у огромного (от пола до потолка) портрета Сталина…

В 14 лет Нину выпустили из детского дома, и она поступила в медицинское училище. Ох, и голодное было время! Девчонки в общежитии, чем могли, делились, но все же от голодных обмороков это не спасало. После окончания медучилища Нину заслали в глухой татарский райцентр. Сплошная антисанитария, процветали кишечные инфекции, свинка, ветрянка, корь, повсеместно – подпольные аборты. Вокруг сплошное невежество: если ребенок заболевал корью, в доме красной тряпкой занавешивали окно – вот и все лечение, так положено. Сказать, что нелегко пришлось девушке – ничего не сказать.

Когда Нина совсем было отчаялась, одна из коллег предложила:

- Поезжай-ка ты на Урал, у меня в Нижнем Тагиле сестра живет. Подумай. Если что, я ей напишу. Она женщина одинокая, пустит к себе пожить.

Так Нина оказалась в Нижнем Тагиле. Поселилась в бараке Огнеупорного поселка, устроилась в амбулаторию 4-й детской поликлиники на Красном Камне. Со Смычки ходила пешком – экономила деньги.

В 1960 году две медсестры на детских участках, две Нины – Волошина и Мищенко – познакомились и стали подругами.

А говорят, что женской дружбы не бывает

Их тройственному союзу почти 60 лет. Нина Ивановна Мищенко свою жизнь связала с медициной. После окончания Свердловского института работала в стационаре детской больницы, 10 лет – в туберкулезном диспансере, преподавала в Нижнетагильском медучилище, возглавляла отдел статистики горздравотдела.

Не бросила медицину и Нина Алексеевна Волошина, много лет проработав в лечебном исправительном учреждении №51. А вот Нина Борисовна Бернер стала химиком. После окончания университета устроилась на Уралхимпласт инженером в центральную заводскую лабораторию. Выйдя на пенсию, работала у Нины Мищенко в отделе статистики горздрава.

Жизнь не раз разводила подруг: они выходили замуж, рожали детей. Семьи, работа, забота о родных. Но их всегда связывала и связывает настоящая женская дружба. На троих – пятеро детей (двоих из них даже мечтали поженить), восемь внуков. Жизнь продолжается. Но когда женщины вспоминают о своем детстве, в глазах стоят слезы…




Статус «Дети войны»

Дети войны – это граждане, родившиеся в период с 1930-го (в некоторых регионах с 1924-го) по 1945 годы на территории Советского Союза. В результате ведения боевых действий такие лица подверглись лишениям и должны обладать соответствующими льготами и государственными уступками. В 2014 году аналогичный законопроект рассматривался Государственной думой и был отклонен.
На сегодняшний день четкой законодательной базы федерального уровня о присвоении такого звания нет. Хотя в некоторых регионах (например, в Тверской, Мурманской, Новосибирской, Иркутской, Амурской областях) статус «дети войны» закреплен нормативными актами регионального значения, что позволяет таким лицам пользоваться определенными льготами и уступками, а также определенными денежными выплатами. К сожалению, в Свердловской области этот статус не закреплен.


Мы – дети войны
Отцы и братья наши воевали,
Во время боя или после… умирали.
Мы помним их, мы любим их и чтим,
И память эту никому не отдадим!
А дети с мамами с войной в тылу сражались,
Те, что постарше, встали у станков…
На фронт, конечно, тоже убегали,
Чтоб отомстить за дедов и отцов.
Те, что помладше, в детский сад ходили.
Нам из крапивы вкусный суп варили.
И каждый вечер маму я ждала.
Встречала и тихонько говорила:
«Ты мне кусочек хлеба принесла?!»
Потом мы выросли и многое успели:
Отчизне вырастили и детей, и внуков.
И поседели мы, и постарели,
В последний путь уходим друг за другом…
Все пережили. Горе – не беда!
О нас вы тоже вспоминайте. Иногда…

Нина Мищенко.