Раннее солнечное утро. Торопишься на набережную, чтобы успеть к торжественному восходу светила, и, чуть замешкавшись, уже который раз пропускаешь этот момент. Солнце вспрыгивает из-за широкого моря, а точнее, из-за тонкой полоски берега бухты, не дождавшись тебя. Совсем не грандиозно и не помпезно, а весело и просто, словно чуть надсмехаясь над нерасторопностью зрителя. Кажется, будто даже природа здесь пронизана легким и добрым абхазским юмором.

Свежо. Лицо и руки чувствуют почти зимнюю прохладу. Очень тихо. Даже море не плещется, спокойное, ровное, только чайки чуть покачиваются, собравшись в одном месте светлой заплаткой. И ветер не шумит в длинных иглах пушистых сосен.

Небольшой, но невозможно яркий солнечный диск поднимается так быстро, что проливает большую лужу золота в море. Оно вмиг растекается по всей синей глади. Ослепительно белые чайки засуетились, нарушая плотность своего пятна. Силуэты кораблей, прежде темные, неподвижно покоившиеся на поверхности воды, превратились в нарядные суда: желтые, зеленые, красные... Даже серая галька вдруг начала отсвечивать желтоватыми, синеватыми и розоватыми пятнами. Лежит гладким пупырчатым ковром, только острые волнистые носы ракушек торчат, высматривают море.

С набережной, поднятой высоко над пляжем, хорошо просматриваются морские просторы. С другой ее стороны – густая, кажущаяся непроходимой, растительность. Здесь все вперемежку: колючая хвоя и мягкие чешуйки кипарисов, острые пальцы пальм и бисерные круглые листочки самшита. Зелень всех оттенков. Редко встречаются голые кусты, без листьев. Они вобрали в себя весеннего воздуха, надули почки и замерли. Ждут момента, чтобы выдохнуть обильные яркие соцветия.

За буйными зарослями выглядывают сонные каменные многоэтажки столицы Абхазии. Хаотично торчащие, вперемежку с пиками хвойных деревьев и кипарисов, они убегают далеко в горку до высоких холмов, до гор, все еще не снявших белые зимние шапки.

В благодушной тишине раннего утра вдруг громко закричал петух. Спохватившись, опаздывая, откликнулись другие его собратья.

Мирное пение столичных петухов заглушил гомон чаек. Всполошившиеся птицы поднялись разом, невысоко и, испуганно крича, устремились в движение по кругу. Взбаламутили, закружили спокойный воздух, в лицо ударил свежий ветер с настоявшимся запахом моря.

Ветер подхватил золотые блески на море, и они запрыгали лезгинкой по волнам, пробежали по сырой гальке... Пальма захлопала в ладоши. Капли, сорвавшись вниз, застучали дробью по плиткам набережной. Звук подхватили ритмичные шаги первых прохожих.

И все вокруг зазвучало, задвигалось в общем кавказском танце. Гулом раскатился шум мотора маленькой лодки, отправляющейся на рыбалку. Набережная запела на разные голоса, зашумела, заполнилась людьми…

Небольшая группа мужчин преклонного возраста, одетых в спортивные костюмы, прогуливается неспешно. Они громко смеются, шутят, совсем не думая о физкультурных занятиях.

Две женщины в отличие от мужчин движутся быстро, спортивным шагом, рассекая воздух руками, но успевая при этом громко обсуждать состав блюд.

- Ай, спортсменки! Куда вы так бежите? Нам не угнаться за вами! - тут же несется им вслед. – Ай, где же моя молодость, я бы обязательно догнал таких красавиц!

Физкультурницы не удостоили кавалеров вниманием, и шутки тут же прекратились, абхазы очень тактичны.

Еще две женщины идут также быстро, хотя они просто выгуливают своих собачек. И вновь зазвучали приветствия и питомцам, и их хозяйкам. Здесь так принято: мужское и женское население прогуливается по отдельности, не соединяясь, не перемешиваясь. Но это совсем не мешает мужчинам общаться с женщинами, щедро осыпать их комплиментами, шутить. Только молодые пары в Абхазии прогуливаются вместе.

Вот идет мужчина в шапке и с полотенцем на шее, явно хочет окунуться в ледяное в это время Черное море. Для абхазов это - редкость. Движение на набережной затормозилось, а кое-где вообще остановилось, чтобы каждый мог наблюдать за происходящим и выразить свое отношение.

- Ай! Я бы умер еще не доходя до воды! Только раздевшись! – громко возвещает один из прохожих.

Мимо быстро пробежали молодые люди в наушниках. Появились прохожие с портфелями, сосредоточенными лицами, некоторые - в рабочей одежде.

Но на набережной мало что меняется. Рабочие люди ушли выше, в шумный город. Он местами приближается, некоторыми проспектами и улицами выплескивается на побережье, и они тут же запруживаются автомобилями, не проникая на заповедную территорию, которая живет своей беззаботной жизнью.

Солнце стало пригревать, уже хочется расстегнуться или вовсе снять зимнюю курточку. Прохожих не так много, а свободной скамейки можно и не найти. Всем хочется погреться на солнышке в это весеннее утро, абхазы всегда делают то, что им нравится.

Можно устроиться за столиком в открытом кафе и солнечные ванны совместить с чашечкой кофе. Сильный запах этого напитка на фоне морской свежести просто дурманит.

В кафе, национальных пацхах и ресторанах, выстроившихся дальше по набережной в длинный ряд, многолюдно, несмотря на утро и будний день. Кофе здесь пьют все и всегда: перед началом и в процессе любого дела, любого разговора, а также во время любого безделья и праздника.

За этими столами у белой колоннады любят собираться мужчины города, сразиться в домино и нарды. Здесь, за игрой и чашечкой кофе, обсуждаются вопросы жизни столицы и всей Абхазии. Горожане называют это место «Брехаловкой». Ни одна из женщин никогда не кофейничает здесь, в мужском царстве. Как-то даже президент России В.В. Путин выбрал именно это место для встречи со старейшими и мудрейшими жителями Абхазии.

От колоннады в город поднимается центральная улица Сухума – проспект Леона, будучи когда-то проспектом Ленина.

Солнце поднялось уже высоко, и гладь моря покрылась белым атласом. Вдалеке хорошо видны темные спинки дельфинов. Совсем бесшумно они выныривают из воды то тут, то там, то одновременно в нескольких местах и двигаются в разные стороны. Хочется рассмотреть красивых купальщиков поближе, а для этого необходимо отправиться на самый большой пирс, дальше всего выдвигающийся в море.

На узкой бетонной площадке нет ограждения. Дух захватывает - стоять на ее краю посреди моря-океана. Хочется присесть, чтобы не закружилась голова от мельтешащих со всех сторон волн. И, кажется уже, что этот бетонный остров мчит вперед по волнам навстречу ветру, навстречу светлой дымке, в которой размывается и теряется горизонт. От слепящего солнца приходится закрывать глаза ладонью и стоять как впередсмотрящий на носу корабля.

- Ай красота! Да? – вдруг послышался голос за спиной.

Рыбак. Это их любимое место. Кто же не захочет половить рыбу на середине моря?! Изящные удочки, закрепленные в кавернах бетонного пирса, торчат вверх.

- А кого ловите? – почему-то хотелось услышать знакомое по магазинам название рыбы.

- Сейчас покажу, - и мужчина достал из сумки пакет.

Среди обычных по форме рыбешек извивалась странная рыба-змея с длинным и острым носом.

- Рыба-игла! Очень вкусная, как сарделька. Дарю! – и рыбак протянул весь свой улов.

Пришлось отказать гостеприимному добродушному абхазу и, чтобы он не расстраивался, на прощание сфотографировать его с добычей.

Солнце двигалось в свой зенит. Медленно, но верно в Сухуме начинался день.

Ольга МАЛЬЦЕВА, путешественник, преподаватель.