Чем ближе памятная дата, тем чаще редакционная почта приносит письма с воспоминаниями об отцах и дедах, прошедших огненные испытания самой кровопролитной войны. Наши читатели приходят в редакцию и рассказывают, что пережили фронтовики, их семьи, какое горе легло на плечи женщин и детей.

У каждого – своя история. Но все они о главном. О том, что мы помним войну и тех, кто отстоял свободу нашей Родины.

Отчаянный

Раиса Никифоровна Озеровская рассказывает о своем отце Никифоре Павловиче Ермакове. Переживает, глядя, каким уважением и вниманием пользуются сегодня ветераны Великой Отечественной, ведь дорогой ей человек не дожил до этих дней. На его долю выпала тяжелая жизнь, полная невзгод: сиротское детство, опальная молодость (по навету он с женой и маленькой дочерью был выслан из Ирбита как социально опасный элемент) и тяготы фронтовой судьбы. С апреля 1942 года по март 1945 старший сержант Никифор Ермаков, стрелок-автоматчик и пулеметчик, был четыре раза ранен. Четвертое ранение в ногу оказалось тяжелым. Домой солдат вернулся в конце августа 45-го на костылях.

- Я была девчонкой, но помню, как в Тавде, куда была выслана наша семья, с мамой провожали отца на фронт. Он тоже запомнил этот день надолго. Рассказывал, что стояли мы на вокзале в огромном людском потоке, как две сиротки, тесно прижавшись, и плакали.

Всю войну семья не получала от Никифора Павловича писем. В армию его призвали из Тавды, и сразу после этого Ермаковы уехали в Нижний Тагил, где мама Раи устроилась мойщицей снарядов на 63-й завод, впоследствии ВМЗ. Только в 1991 году узнали, что она была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне1941-1945 гг.»

- Мама и бабушка, - рассказывает Раиса Никифоровна, - думали, что папа погиб. Мама очень переживала, говорила, что отец – отчаянный. А я верила, что он вернется живым.

Никифор действительно не раз отличался в бою. Так случилось и в деревне Циманово, где фашисты чувствовали себя спокойно. Вдруг затрещал пулемет, раздались автоматные очереди. Дерзкий рейд совершил батальон наших лыжников. Путь прокладывал взвод автоматчиков. В бою был убит командир. Командование принял на себя старший сержант Никифор Ермаков. Наши войска заняли выгодный рубеж. В сражении был ранен и Ермаков.

С войны Никифор Павлович вернулся инвалидом с медалью «За отвагу», орденом Красной звезды, орденом Славы. К 20-летию Победы ему вручили еще один орден Славы третьей степени. Его он был удостоен за бой в деревне Циманово.

- Папа не любил вспоминать о войне, – рассказывает Раиса Никифоровна. - Но один эпизод, видимо, так и остался перед глазами. Освобождая какую-то деревню, увидел, что на крыльце дома сидят дедушка с бабушкой. Как ни уговаривал их уйти в безопасное место, они так и остались сидеть рядышком. Началась перестрелка, завязался бой… Наверное, погибли старики, с горечью говорил отец. Эта картина врезалась в его память и стала ярче многих других.

Вернулся живым

Федосья Ивановна Королева, которой исполнилось 76, вспоминает, как жили в тяжкую годину в деревне Рябиновцы в Кировской области, как дождались конца войны. Отец Федосьи ушел на фронт. Мать осталась с четырьмя детьми. Младшая девочка умерла. Жили тяжело, еду готовили из лебеды, клевера, пестовика, стеблей подсолнечника.

«Деревня наша была небольшая,- пишет автор. - Люди там жили малограмотные, но трудолюбивые, добрые и веселые. Вечерами собирались у кого-нибудь, пряли шерсть, теребили ее, вязали и пели песни. Одну из них – о том, как девушки вязали теплые варежки для бойцов, помню с детства. Песню эту пели и после войны с верой, что отцы вернутся домой. В деревню возвратились немногие».

Отец Федосьи, Иван Савельевич Пермяков, вернулся контуженный, больной, но живой. Говорил, что до Берлина дошел пешком, так как был в пехоте. Каждый день в доме собирался народ со всей деревни. Когда отец рассказывал, что пришлось пережить, пишет Федосья Ивановна, стояла тишина…

Не знаю, где могила отца

Нелли Антоновна Овсянникова – дочь погибшего солдата. Возлагая цветы к подножию памятника воинам, она долго стоит в раздумье и шепчет слова, что идут от сердца: «Ты, отец, меня прости, что в молчании склоняясь низко, оставляю я тебе цветы у других солдатских обелисков». Память уносит ее в далекое прошлое…

«В первые дни войны, когда отец, учитель истории, уходил на фронт, мне не было и пяти лет. Цепляясь за маму, не могла понять, почему она плачет, ведь папа сказал, что скоро вернется…

Потянулись долгие голодные и холодные месяцы. Мама часто плакала. Вечерами сидела за тетрадками и учебниками, она тоже была педагогом. Еще запекала в печке лук и заставляла меня есть…

В Красноуральске, где жили, появился госпиталь. Из детского сада мы ходили выступать перед ранеными солдатами. Пели, танцевали, рассказывали стихи. Бойцы угощали кусочком сахара, сухариком или даже супом, оставшимся от обеда.

Помню еще новогоднюю елку в горсовете, организованную для детей педагогов. Вместо подарков нам давали по кусочку омлета, вкуснее которого никогда ничего в жизни не ела.

Отец с фронта не вернулся. Он выжил в Сталинградской битве, дошел до границы с Германией и погиб в 1945 году при переправе через реку Одер. Я не знаю, где его могила».

Вспоминает Нелли Антоновна и первые послевоенные годы. Для нее они связаны с продуктовыми карточками и замерзшими чернилами в школьных непроливашках. И еще - постоянным желанием поесть хлеба досыта. Переживает, что так и не удалось съездить в Германию, на места, где погиб отец.

***

Новым поколениям кажется, что война была очень-очень давно. Но строки из писем наших читателей свидетельствуют: раны в генетической памяти многих людей еще не зарубцевались. Значит, прошло не так уж много времени, чтобы забыть и простить. Даже радость Победы не высушила всех слез, выплаканных за 70 послевоенных лет.