Илья Григорьевич родился в Брянске, учился в Нижнетагильском пединституте, работал в газете «Строитель», был корреспондентом, освоил секретарское дело. В «Тагильском рабочем» проработал около 11 лет, восемь из них – в секретариате редакции. Перед самым распадом Советского Союза он с семьей был репатриирован в Израиль.


Прожив на Земле Обетованной четверть века, Илья Есипович приехал в наш город всего на несколько дней перед самым Новым 2017 годом, чтобы повидаться со старыми друзьями и сказать «здравствуйте» тагильскому читателю. Давно он не общался с ним на страницах газеты, и видно, что руки, привыкшие уже совсем к другому труду на израильской земле, сами просят что-нибудь настрочить. Говоря о своей жизни, Илья Григорьевич то и дело хватался за мой блокнот, делал беспорядочные записи, потом бросал, рассказывал какой-нибудь анекдот, развеивал миф о евреях и, будто спохватившись и вспомнив, зачем мы здесь, продолжал повествование о себе. Вот его рассказ.


Старт для новичков


Конец 80-х годов был смутным для евреев. На Урале кровавых проявлений антисемитизма не случалось, но из Средней Азии доходили слухи о массовых акциях и погромах. Репатриация из СССР к моменту его развала достигла пика, все мои родственники переехали в Израиль, мы оставались здесь до сентября 1991-го, уехали последними.


Первое впечатление от Израиля: сильнейший удар жары в лицо на трапе самолета, суетливый аэропорт, местные паспорта, получив которые прямо в терминале, можно было сразу идти голосовать, если в стране выборы. Выданных денег хватало на то, чтобы на первое время снять жилье, купить еды, может быть, что-то из одежды.


Мы поселились в портовом городе Хайфа. В маленькой квартирке жили вдесятером – с родителями, сестрой, ее мужем и детьми. К счастью, это продолжалось недолго, мы планировали как можно скорее переехать в кибуц. Такие общинные поселения в Израиле создавались репатриированными евреями. Это был некий старт для новичков не только в материальном, но и культурном, духовном плане. Способ воссоединиться после рассеянья, в котором пребывали евреи после разрушения Первого и Второго Храмов.



Мыл посуду рядом с генералом


Вскоре нам удалось переехать и поселиться в кибуце Маайян Цви, в небольшом домике-времянке под названием караван. Детей определили в школу, я устроился на оптико-химическое производство – делал заготовки для пластиковых линз. Помимо этого, были обязанности в кибуце. По сути, там был построен социализм – все жили в равных условиях, пользовались общим имуществом и поровну распределяли бытовую работу, дежурства. Мне, например, случалось мыть посуду рядом с генералом.


Нашу семью хотели принять в члены кибуца, но мы отказывались – собирались в будущем переехать оттуда, ведь жить в караване-времянке на постоянных условиях для семьи с двумя детьми очень трудно.
Непросто было и в плане адаптации. По-русски в кибуце практически никто не говорил, первое время общались на английском. Иврит изучили довольно быстро – язык совсем несложный и очень красивый. Еврейские имена – это отдельная тема для разговора. Например, Кфир в переводе означает «молодой лев», Ронен – «напев», Матар – «первый дождь», Яэль – «лань», Ям – «море».


И все же израильская реальность долгое время оставалась чуждой. Нас часто называли просто – русские. Не раз мы слышали упреки, вроде таких: «Понаехали тут!»
Помню, как в первый раз поднялся в синагогу. Всюду были свет и музыка, и мне показалось, хотя я никогда прежде не бывал в подобном месте, что все это мне знакомо – и обстановка эта, и музыка уже были в моей жизни. Я тогда подумал, что иначе, как голосом крови, это не назовешь.



Об израильской прессе

Позже мы переехали в город Ор-Акива, потом в соседний Биньямина-Гиват Ада. Оптический завод, на котором я был назначен начальником смены, впоследствии разорился, мне пришлось устроиться на другое предприятие на должность техника по точным измерениям. Жизнь заставляет осваивать новые профессии. Вернуться в журналистику я, конечно, пробовал, и не раз. К тому же в Израиле газет на русском языке оказалось даже больше, чем на иврите. Я что-то поначалу писал туда, но понял, что делом моей израильской жизни журналистика не станет. Во-первых, конкуренция очень большая, мест в штате нет. Работа вне штата дает мизерный доход. К тому же, посмотрите (вынимает из рюкзака несколько газет и разворачивает одну из них), местная пресса состоит в основном из дайджеста по материалам русских новостных сайтов. Так что работы для журналистов там практически нет. И мне, к большому сожалению, про журналистику пришлось забыть навсегда.



Едва узнали свой дом
Многих моих бывших коллег из «Тагильского рабочего» интересовало, почему за все эти 25 лет я ни разу не смог приехать в Нижний Тагил. Не смог. Первые десять лет поднимали на ноги детей. С деньгами было туго, с работой – нестабильно. Потом, когда дети подросли, решили с женой Анной путешествовать. Поездили по Европе, были в Бразилии, Таиланде.
Пару лет назад старший сын все чаще стал заводить разговор насчет визита в Нижний Тагил. Съездите, мол, повидайте друзей, ведь вас там помнят и наверняка ждут. В последнее время выбираться в совместные отпуска нам с женой удается нечасто – у нее работа воспитателем в яслях плюс преподавание музыки по классу скрипки. Но перед Новым годом, в период празднования Хануки, наступают каникулы, и у Анны появляется свободное время. И вот мы здесь.


Встречаем разных друзей, разыскиваем знакомых, решили завернуть в наш старый дом на улице Карла Маркса. Мы его едва узнали – люди отгородились друг от друга сейф-дверями, везде домофоны. Но соседи узнали нас, это была теплая встреча. Живем в пансионате «Аист», думали, у нас будет достаточно времени покататься на лыжах, насладиться русской зимой. Но спланировать прогулку не получается – мы едва успеваем повидать всех, кто дорог, с кем связаны воспоминания молодости.


На Урале живут два моих двоюродных брата – Игорь и Эдуард Кучинские. Эдуард - в Екатеринбурге, доктор физико-математических наук, ведущий научный сотрудник УРО РАН. Игорь живет в Нижнем Тагиле – музыкант, звукорежиссер.



Город четверть века спустя


Нижний Тагил произвел неизгладимое впечатление. Просто вышиб слезу умиления. Набережная так изменилась – нет слов. Но, самое главное, другими стали люди. Более открытыми, дружелюбными, что ли…
Мы посетили несколько учреждений дополнительного образования и были удивлены, сколько сейчас детей занимается спортом, творчеством. Мы ожидали увидеть город, поглощенный коммерцией, но нет - дети занимаются абсолютно бесплатно.


О мифах

Хочу развеять несколько мифов, касающихся евреев. Например, о том, что они не работают и не служат в армии, а только учатся и молятся всю жизнь. Обратное доказывает жизнь моей семьи и моего окружения в Израиле. Отец был шофером, потом слесарем. Очень много наших знакомых трудятся в оборонной промышленности. 500 тысяч евреев воевали на фронтах Великой Отечественной. Я и мой брат носим имена наших погибших на фронте дядек.


Чувство, что ты дома

Израиль – очень красивая страна. Правда, жить в ней и даже побывать в качестве туриста – довольно дорогое удовольствие. На сравнительно небольшой площади несколько климатических зон, есть и пустыни, и плодородные края, и выход к трем морям, Красному, Мертвому и Средиземному. Люди очень разные, репатриированные со всех уголков света. Курчавый эфиоп может жить по соседству с русской бабой Машей, и им приходится находить общий язык.

Многие, совершившие алию (репатриацию) и поселившиеся в Израиле, впоследствии возвращались в Россию - совершали йериду. В нашей семье никому ни разу не пришло в голову последовать их примеру. Было поначалу трудно, да и сейчас нашу жизнь легкой не назовешь. Но все преодолимо, главное – знать и чувствовать, что ты дома и что рядом близкие люди. Это чувство всегда со мной.


Фото Николая АНТОНОВА.