В прошлую субботу в «Тагильском рабочем» было опубликовано письмо председателя комиссии «Дети войны» Дзержинского районного совета ветеранов Людмилы Григорьевны Шадриной. В нем она выразила свое несогласие и возмущение по поводу заявления польского министра о том, что заслуга освобождения юга Польши от фашистских захватчиков принадлежит украинцам. Дочь русского солдата Григория Ивановича Ячменева, который погиб и похоронен на территории ПНР, не могла молчать, смирившись с циничным искажением исторических фактов. Свою позицию она высказала настолько убедительно и эмоционально, что мне захотелось познакомиться с этой неординарной женщиной.

Родословную составляли 40 лет

По родословной семьи Ячменевых из села Ячменево Алапаевско района можно изучать историю – это вам не сухие постулаты из учебника, а живая летопись имен, событий, судеб. Родственник Людмилы Шадриной Валентин Григорьевич Зенков 40 лет потратил на изучение генеалогического древа, результатом которого стала увесистая книга в 775 страниц. Приведу из нее всего лишь пару фактов: один из четырех братьев отца Людмилы Григорьевны – моряк Петр участвовал в штурме Зимнего и видел выступавшего Ленина. Другой брат – Иван, офицер Белой гвардии, женившись на дочери фабриканта Зингера стал очень состоятельным человеком. Политические разногласия поставили братьев по разные стороны баррикад. Досталось и матери – Анну Ивановну несколько раз водили на расстрел то белые, то красные. Чудом осталась жива… В этом непримиримом противостоянии – трагедия любой гражданской войны, которая, увы, повторяется.

Война не по учебнику

Среди ныне здравствующих родственников и друзей Людмилы Григорьевны есть живущие на Украине в Лисичанске, Одессе, связь с которыми прервалась.

- Сейчас многие родные люди не только из-за боевых действий, но и информационных войн стали врагами, - сокрушается она. – Не могу не переживать, глядя на страдания живущих под постоянными обстрелами людей. Не могу быть вне политики – допоздна смотрю телепередачи с участием Владимира Соловьева, «Специальный корреспондент» и другие. Разве могли мы себе представить, что через 70 лет наши бывшие соотечественники будут умирать от ран, прятаться в подвалах, голодать?

Ей, ребенком испытавшей все тяготы военного лихолетья, не надо объяснять, что значит жить на голодном пайке. До сих пор Людмила Григорьевна помнит вкус и запах единственного за всю войну белого, а не черного кусочка хлеба. Как долго вдыхала она его аромат, как старалась подольше сберечь, как откусывала крохотные кусочки, чтобы продлить блаженство….

Когда Людмилу Григорьевну просят выступить перед школьниками, она обязательно приносит 100-граммовую пайку - самое желанное спасительное лакомство военного детства.

- А какой это хлеб? «Бородинский»? – спрашивают ее первоклашки, привыкшие к многосортовому хлебобулочному изобилию.

Вот и приходится объяснять несмышленышам, из какой черной грубой муки были те кусочки. Открытием для нынешних детей стало и то, что их сверстники из 40-х из-за отсутствия бумаги писали не в тетрадях, а на газетах, что школа находилась в 8 километрах от дома, а после занятий дети отправлялись собирать колоски.

- С пятого класса мы все работали наравне с колхозниками. Пололи осот, который был выше нашего роста, работали на складах. Летом – покос. Берешь литовку – и в поле, которому, кажется, нет конца и края. Там и ночевать оставались, когда в избушке, когда в шалаше. Игрушек не было. Самой большой мечтой для нас были резиновый мяч и цветные карандаши. Но, знаете, несмотря на все трудности и лишения, сердце и память хранят очень светлые и теплые чувства, потому что к нам, росшим без отцов ребятишкам, взрослые относились заботливо и ласково. Бывало, идешь по улице – заходи в любой дом: встретят, приветят. Если угостить нечем – в баньке попарят, где вместо мыла – щелок (заваренная кипятком зола).

Самое страшное воспоминание – известие о гибели на фронте сначала племянника отца, а потом папы августе 44- го. Мать не рыдала, а выла, как смертельно раненый зверь. Лишь спустя много лет, в 60-х, после длительной переписки с разными инстанциями удалось установить точное место гибели Григория Ивановича и его захоронения - в братской могиле советского военного кладбища в польском поселении Хайнувка. Всю жизнь Людмила Григорьевна лелеяла надежду там побывать. Но в советские времена съездить в Польшу не позволяла скромная зарплата сотрудника дошкольного учреждения. Сейчас – здоровье и с недавних пор так явно проявляемое негативное отношение зарубежных политиков к освободительной миссии русского солдата. Исторические факты кощунственно искажаются, святыни рушатся. Разве можно молчать, когда такое происходит? И она выразила свою резкую оценку происходящему в письме в «Тагильский рабочий», читательницей и подписчицей которого является много лет.

Летом – сад, зимой - вязанье

Наука выживания, взаимовыручки, доброго бескорыстного отношения к ближнему стали определяющими на всю оставшуюся жизнь. Из Алапаевского района в Нижний Тагил семнадцатилетняя Людмила приехала 60 лет назад. Здесь, закончив педучилище, работала сначала воспитателем, потом заведующей детским садом №190 («Лесовичок»), который в 80-е годы был одним из самых лучших детских учреждений Дзержинского района.

В образцовый детсад руководство привозило делегации из Чехословакии, Венгрии. Деятельная энергичная заведующая заслуженно получила звание «Отличник народного просвещения».

В расцвете сил и возможностей в 1993 году Людмила Григорьевна ушла на заслуженный отдых не потому, что устала, а потому что ей стало совестно занимать должность, «перекрывая», по ее словам, дорогу молодым женщинам, так бедствовавшим в перестроечный период. По началу, не зная чем себя занять, металась по квартире. Постепенно адаптировалась, нашла другие увлечения и занятия. «Летом – сад, зимой вязанье», - говорит Людмила Григорьевна, с любовью показывая великолепные ажурные пелерины, шарфы, пончо, палантины. На подоконнике уже появились всходы перца, ждут своего часа посаженные семена помидоров. В квартире – идеальная чистота, на кухне вкусно пахнет свежей выпечкой. Только вот пусто стало после недавно ушедшего из жизни любимого супруга - Юрия Арсентьевича Шадрина, с которым прожито 54 года. Горькая и незаменимая утрата. Однако, осмелюсь предположить, что Людмиле Григорьевне незачем бояться одиночества. К таким как она всегда тянутся люди, чувствуя искренность, сердечность, доброту. И не только родные, хотя у Людмилы Григорьевны прекрасные заботливые дети и внуки.

«Только времени не знаю чище…»

С 2011 года Шадрина ведет большую общественную работу, являясь председателем комиссии «Дети войны» Дзержинского районного совета ветеранов. Она руководит клубом «Пока горит свеча» центра социального обслуживания «Золотая осень, который вот уже 16 лет собирает единомышленников на интереснейшие мероприятия, музыкальные, поэтические и другие вечера.

Готовясь к одному из них под названием «Роль женщины на войне», вновь перечитала любимые стихи Юлии Друниной, как будто написанные про таких как она детей войны:

«Похоронки, раны, пепелища...

Память, душу мне войной не рви,

Только времени не знаю чище

И острее к Родине любви.

Лишь любовь давала людям силы

Посреди ревущего огня.

Если б я не верила в Россию,

То она не верила б в меня».

Людмила Григорьевна не любят, когда окружающие жалуются на сегодняшние трудности. В таких случаях всегда вспоминает родную тетку Устинью, которая, наголодавшись в войну, в преклонном возрасте ощущала себя безмерно богатой и счастливой, имея небольшое хозяйство - кур да козу. «Жизнь-то, Люд, какая хорошая стала – хлебушка вдоволь!» - часто повторяла она.

Только тот, кто в полной мере испил всю чашу лишений и страдании, может столь высоко ценить, казалось бы, самое простое и привычное: хлеб, дом, мир, который непредсказуемо внезапно вновь стал так хрупок, так уязвим…