Очередное письмо в редакцию «ТР» пришло из Кузбасса. Галина Подлипьян, в девичестве Иванова, рассказывает о своих родных и былой жизни в Нижнем Тагиле. Сейчас Галина Геннадьевна живет в Кемерове.

 Вот уже больше десяти лет наша землячка руководит творческим коллективом театра фольклора «Кружево ремесел» в Губернаторском техникуме народных промыслов. А дорогу в творческий мир ей открыл Нижнетагильский дом пионеров и школьников, где тагильчанка пела в пионерском хоре, в ансамбле и сольно под руководством Лидии Городцовой-Субботиной. В семье Подлипьян пели все. Мама автора письма, Нина Иванова, имела замечательный голос, в 50-х годах на зональном смотре самодеятельности ее приметили артисты из хора имени Пятницкого. Ехать бы ей в Москву и в столице развивать свой талант, но судьба сложилась иначе…

«Мама окончила «фазанку» - так раньше называлась школа фабрично-заводского обучения. Ей было 14 лет, когда началась война. Работала на заводе имени Куйбышева. Вдвоем с подругой с большим трудом вытаскивали снаряды из цеха и грузили на телегу. Мама была маленькой девочкой, щуплой и слабой, надсадилась на непосильной работе.

В молодости бабушка работала в пекарне и научилась отлично стряпать, могла готовить хоть «из топора». Это и спасало от голода. В ход шли лебеда, иван-чай, ирга, грибы и ягоды.

Родители познакомились в послевоенные годы. Молодежь ходила на «сковородку» и на «вечерку» в клуб «Металлургов». Гуляли на Вшивой горке и в парке имени Бондина. Мама приезжала с Выи, папа - с Гальянки. Отец был лихим гулякой, любимцем женщин. Высокий и красивый, в белой рубашке с открытым воротом, он привлекал всеобщее внимание. А мама здорово пела и танцевала. Так и заприметили друг друга.

…В нашем доме пели все, но главной певицей была мама. У нее был низкий грудной альт, и пела она всегда партию в народном хоре клуба медиков. Он находился на улице Уральской сразу за второй горбольницей, на самом взгорке. Наша семья жила прямо в здании клуба.

У мамы были две подружки, с которыми она пела на сцене, - Люся и Мария Борисова. Мария - маленькая и с горбиком, однако он ее не портил, а даже придавал шарм. Я запомнила ее потому, что у нее была дочка с чудным именем Бэла.

Пели в простых сарафанчиках с двумя полосками посередине. Белые кофточки с широкими рукавами и платочки, повязанные под горлышко, делали наряды праздничными. Танцевали уральские кадрили и припляски. На «заднике» сцены висела копия картины Исаака Левитана «Золотая осень». Она так и стоит у меня перед глазами. Когда через много лет я увидела репродукцию полотна на родине Левитана, то была поражена, как здорово безымянный тагильский художник передал все тонкости картины в большом масштабе.

Жили мы в клубе под сценой. Там имелось несколько помещений, представлявших собой ямы–котлованы. Два из них, спальню и кухню, приспособили для жилья. Стены были побелены, из окон можно было увидеть только ноги прохожих. Света практически не было, так как недалеко находились дровяники. За ними стояли бараки и частные дома. Подвал каждую весну заливало, родители вычерпывали по 300 ведер воды. От сырости спасала печурка, умело кем-то выложенная.

Бабушка Маша, мама и нянька (Валентина Макарова – сестра бабы Маши) работали в клубе, потому и имели это жилье. Бабушка с мамой мыли полы во всем помещении. Нянька топила 11 печей торфом и сторожила клуб ночью. В предпраздничные дни все мы протирали стульчики, деревянные и сцепленные друг с другом.

…Зимой в клубе устанавливали новогоднюю елку. Детей приглашали разбирать целую гору мандаринов, яблок, конфет. Фрукты и сладости нужно было расфасовывать по бумажным коричневым пакетикам, мы баловались, надувая их и хлопая. А какой стоял тогда аромат! Запах яблок и мандаринов – вот аромат настоящего Нового года!

С шести лет меня стали привлекать ведущей на новогодние утренники. Я выходила с Дедом Морозом и Снегурочкой в образе Снежинки и что-то исполняла для детей. Мама во время разминок ставила меня у станка и показывала, как держать корпус, голову, руки, ноги. Учила, как делать поклон.

Мама часто выступала за клуб медиков. Каждый год, 1 или 9 мая, коллективы принимали участие в концерте около драмтеатра. Выступали прямо с грузовых машин.

В конце 50-х годов в Свердловске проходил набор молодежи в Государственный хор имени Пятницкого. Тагильчане участвовали в отборочном туре, в том числе и моя мама. Через несколько месяцев после этого руководитель хора клуба медиков пригласил ее на беседу и долго с ней говорил. Оказалось, что сразу после просмотра маме, на имя администрации, пришло письмо с приглашением работать в хоре имени Пятницкого, но ей об этом не сказали. Сроки приглашения давно прошли. Мало того, этот руководитель порвал приглашение, чтобы его никто не увидел. Он извинялся и просил простить его.

Бурная клубная жизнь враз закончилась, когда стали готовить площадку под строительство цирка. Снесли все, что находилось на взгорке за второй горбольницей: наш клуб, дровяники, бараки, частные дома, помещение скорой помощи.

Мы с мамой некоторое время жили на Коксе: в бараке, а затем в двухэтажке от телефонной станции, куда мама устроилась работать. Надо сказать, что в то время люди очень доверяли друг другу. Некая «хозяйка коровы» каждый день приносила нам топленое молоко и наливала в кастрюлю, которая стояла около двери. Деньги за молоко оставляли прямо под кастрюлей. Краж не было.

Пока мы перебивались на Коксе, бабушке дали временное жилье на Ленина, 3. Какое-то время жили с бабушкой. А вот окончательно жилье получили в 1963 году на Красном Камне, в пятиэтажке по адресу: ул. Карла Либкнехта, 13.

И вот что там случилось. Как-то раз мы почувствовали, что снизу из подвала поднимается дым. Это была хрущевская постройка с дровяниками в подвалах и печурками в квартирах. Наша квартира находилась на первом этаже. Дым заволакивал все, ничего не было видно. Не на шутку испугавшись, мама вызвала пожарных. Спустившись в подвал, они увидели, что на деревянной болванке – пеньке – лежат дымовые шашки и вовсю дымят. Так местная детвора решила подшутить. Главный пожарный стал выяснять, кто сделал ложный вызов и кому придется ответить. Пока мама объяснялась, лицо главного пожарного стало меняться, и вместо возгласа возмущения раздался смех: «Нина! Это ты, что ли?!» Мама тоже засмеялась. Они обнялись, похохотали. После того, как пожарная машина уехала, мама рассказала историю, которая произошла с ней во время работы на телефонной станции от пожарной.

Дело было так. Поступил звонок: «Горит!» Телефонистки, получив сигнал, должны моментально нажимать кнопку вызова пожарных. Мама так и сделала, пожарные повскакивали. Она: «Что горит?» В трубке: «Выйский пруд горит!» Оказалось, ее разыграли! И вот через много лет этот пожарный, подшутивший над ней, приехал по уже ее ложному вызову. Они оказались квиты. Надо же такому случиться!

Некоторое время мама работала маникюршей в центре города, рядом с известным красным домом. Мне нравился аромат парикмахерской, и я любила ходить туда, поэтому очень жалела, что мама ушла с этой работы и устроилась на железную дорогу. В нижнетагильском резерве проводников проработала 12 лет. Я могла ездить с ней бесплатно хоть куда. Самыми интересными были выезды с агитпоездом. Один вагон отдавали под агитационную работу и библиотеку. Там показывали кино, проводились лекции, давали концерты. В другом вагоне работали врачи, которые на остановках принимали людей из поселков и деревень. В третьем - ночевали проводники, артисты и библиотекарь. Вагоны были старые, типа теплушек, но столько собирали народа! Ехали по Уралу и Предуралью. После концертов люди приносили еду в корзинках: картошку, яйца, лук, ягоды, грибы. На некоторых остановках ходили по малину.

С годами работа усложнялась, заработки сокращались. Мама перешла в свердловский резерв проводников. Каждый день в течение 13 лет ездила работать в столицу Урала из Нижнего Тагила. В последней поездке сильно заболела. На ближайшей станции вызвали бригаду врачей, которые поставили диагноз: двусторонняя пневмония.

Это был 1982 год. Год дефицита. В больнице врачи сообщили, что маме необходимо специальное питание: сметана, творог, масло, отвар курицы, свежие овощи в декабре. Где все это брать? Я побежала в соседний магазин и стала просить «Христа ради». Продавцы посмеялись. Горько плакала, стоя у прилавка. Наконец вышла заведующая и распорядилась, чтобы мне выдали всего помаленьку. Я так благодарна той женщине!

В том 1982 году я все-таки вытащила маму из болезни. Позже, уже в 1988-м, все повторилось. И это был конец…

Галина ПОДЛИПЬЯН.

ФОТО ИЗ АРХИВА АВТОРА.

Галина Подлипьян с мамой Ниной Николаевной.