Великая Отечественная война. Сколько горя она принесла, сколько жизней забрала. Но наш народ справился со всем, жизнь наладилась…

Я встретила весть о войне на брянском вокзале: ехала из города Новозыбков в поселок Еленский, где работала учителем моя сестра, а ее муж был директором школы.

На второй день моего приезда мобилизовали мужа сестры, и скоро мы получили похоронку. Его танк подбили на мосту, танкисты хотели броситься в воду, но их застрелили. Сестра осталась вдовой с ребенком на руках. Читая похоронку, она потеряла сознание.

В нашем  поселке немцев не было, они боялись партизан, но жгли окружающие села. Двери подпирали, обливали дома бензином и поджигали. Пытающихся спастись через окно расстреливали. Однажды к нам в поселок прибежал мужчина в белом нижнем белье: он выпрыгнул из окна в овраг, и немцы его не заметили на снегу. Зная все это, мы жили в большом напряжении.

Но пришел и наш черед. Рано утром началась стрельба. Выглянули в окно и увидели языки пламени горящей школы, а к  нашему дому шли трое немцев с автоматами. Сестра растерялась, схватила сыночка с одеяльцем и бросилась из дома. Я взяла чемодан, одежду ребенка, кусок хлеба и вышла из кухни в прихожую, а в комнате два немца уже рассматривали одежду в шкафу.  Они на меня посмотрели, я на них, и скорее к выходу. На мое счастье, видимо, хорошие парни были. Ведь не все они звери. Наш поселок весь сожгли, но людей в домах не сжигали.

Поселок был полностью сожжен немецким карательным отрядом 25 января 1942 года. Так мы остались без дома, без всего.

Нам подсказали, что в Петуховке, хуторке примерно в пяти километрах от поселка, бывают партизаны. Мы шли по дороге лесом, впереди была поляна, но успели сделать по ней два-три шага и услышали гул. Бросились назад и сразу упали в снег под елку. И тут же очень низко пролетел огромный самолет с крестами на крыльях. Немцы охотились на партизан. Нас спасло всего несколько шагов.

В Петуховке партизаны нас встретили радушно, накормили. Здесь мы впервые попробовали лошадиное мясо.  Партизаны помогли нам выменять лошадку с санями за два отреза мануфактуры, которую я принесла в чемодане. Проводили до наших. Потом мы сами переезжали из деревни в деревню.

Нас, как семью фронтовика, «ставили на квартиру» к деревенским жителям. Принимали эвакуированных (на местном языке «виковированных», ибо слово «эвакуированные» среди деревенских женщин редко кто мог произнести правильно) по-разному: одни доброжелательно, другие с осуждением, не вникая в то, что немцы сжигали целые поселки, и люди не ради развлечений бросали все и убегали с обжитых мест.

Нам бабка-хозяйка выговаривала: «Пожгете мои чугунки…» Но такая же участь постигла и ее. Позже сестра встретила эту бабку в толпе: за плечами у бабушки и ее невестки были самодельные рюкзаки – все, что они смогли взять с собой. На их территории планировался бой с наступающими немцами, и всех выселили.

Мы держали путь до Козельска, а затем до Перемышля, где сестра обратилась в районо, и нас направили в школу деревни Малютино. Сестра работала учителем в старших классах, я – в начальных  и вела ботанику в пятом классе. 15 декабря 1942 года колхоз направил меня на четырехмесячные курсы трактористов, по окончании которых я была зачислена на работу учетчиком тракторной бригады №1 Перемышльской МТС.

Начала работать, мне выдали немного муки и крупы. Наша жизнь резко изменилась к лучшему. Раньше приходилось собирать на полях мерзлую картошку, сушить на солнце, растирать и печь оладьи. Они были очень вкусные. Спустя годы, в 60-х,  я решила попробовать, что же мы ели. Собрала картофель, все сделала как раньше, кроме того, добавила яйцо, молоко и испекла оладьи. Но есть не смогла.

Так как наш поселок сожгли зимой, мы эвакуировались в валенках. В них и ходили все оставшиеся месяцы зимы, весну и начало лета. Потом по распоряжению военкома сестре выдали две пары ботинок. Мы были очень благодарны руководству.

Узнав об освобождении Новозыбкова, где оставались в оккупации наша мама и младшая сестричка, я написала заявление  и уехала туда. Потом вернулась за семьей сестры,  и мы покинули более-менее обжитое временное местожительство.

В Новозыбкове я поступила учиться в пединститут, а, закончив его, была оставлена в качестве ассистента кафедры ботаники. В 1950 году с мужем М. И. Чуйко, по приглашению М. М. Кожевникова, приехала в Нижний Тагил. 3 марта 1961 года муж в возрасте 48 лет скоропостижно скончался. А 18 июня рано утром позвонили в дверь и сказали: «Заберите утопленника из морга». Так нам сообщили о гибели девятилетнего сына, который отдыхал в Антоновском санатории. В течение трех месяцев я похоронила двух самых близких – мужа и сына. Спасибо родственникам и институту, что не оставили в беде одну. Спасибо добрым людям!

Я проработала четыре года в Новозыбковском пединституте и 38 лет в Нижнетагильском. В 1988 году ушла на пенсию.

Годы, годы, годы… Как птицы пролетают они. Уходят с ними молодость и, как казалось когда-то, неотложные дела. Все пролетает: и тяжелые переживания, и счастливые. Счастье порой бывает мимолетным, но забывать о нем нельзя. И как поется в песне: «Людей хороших много, их у нас гораздо больше, чем плохих!» С высоты прожитых лет говорю им спасибо!

Надежда Михайловна  ЧУЙКО, ветеран труда, труженик тыла.