«Рай» Андрея Кончаловского – необычный фильм о Второй мировой войне. Режиссёр выводит на первый план три личности, три мнения и три философии. Французский коллаборационист Жюль, высокопоставленный немецкий офицер СС Хельмут и русская княгиня Ольга пытаются выразить, отстоять и оправдать свою позицию перед неким собеседником, который волен впустить или не впустить их в рай.



Жюль работает на оккупировавших Францию немцев. На допрос к нему попадает утонченная аристократичная эмигрантка из России, работающая редактором журнала «Vogue»… и укрывающая еврейских детей. Критики отметили в образе Жюля важное качество – обычность. Он среднестатистический человек, с хорошим и дурным внутри себя. Как-то обычно он служит нацистам, увлекается необычной Ольгой, прячет от неё окровавленный молоток, видя испуг женщины. Как-то обычно он в перерывах между допросами и пытками пытается достать билеты в цирк для маленького сына и так же обычно от них отказывается, когда получает шанс провести вечер с русской аристократкой. Он искренне задается вопросом: зачем Ольге прятать «этих еврейских детей». И испуганно останавливает сына, когда тот начинает критиковать фашистов. Но именно Жюль, наполнений самым банальным, бытовым конформизмом, готовый работать на того, кто просто платит, перед райскими вратами говорит не об идее, а о семье. Сожалеет о боли, которую причинил жене и сыну.


А «истинный ариец» Хельмут раскаяния отнюдь не испытывает. Наоборот, он так же, как и раньше, одержим идеей «германского рая на земле», «безжалостной и прекрасной эпохой», идеей, столь «совершенной», что человечество ещё просто для неё не готово. Интересно, что немецкое Царство Небесное (Himmelreich) созвучно с сочетанием Третий рейх (Drittes Reich). Хельмут воспринимает себя сверхчеловеком и безукоризненно служит этому царству. Он подобострастно говорит о Гитлере: «Я даже представить не могу, что он знает о моём существовании». В Хельмуте, как вспышка, время от времени просыпается что-то «НЕидеологическое»: он пытается спасти попавшую в концлагерь Ольгу, в которую влюблён уже давно; он очарован творчеством А.П. Чехова и мечтает продолжить диссертацию о нём после войны. При этом Андрей Кончаловский тонко вводит причины такой идеологической верности Хельмута нацизму: звучит тема антисемитизма Чехова, которого отвергла его невеста – еврейка по национальности, уничтоженная в конце концов в концлагере, а сам Адольф Гитлер после победы мечтает заняться искусством, ведь только «культура вечна». Другими словами, каждая ниточка, связывающая героя с гуманизмом, обрывается, каждый позитивный факт переворачивается с ног на голову. К примеру, Генрих Гиммлер в харизматичном исполнении Виктора Сухорукова говорит: «А на самом деле гениальность нашей идеи состоит в том, что корпус СС состоит из сверхпорядочных отцов семейств: аптекари, мясники, пекари…». Такого «сверхпорядочного» исполнителя мы узнаём в начальнике концлагеря, куда отправляют Хельмута, чтобы разобраться с возможной коррупцией. Начальник концлагеря воодушевленно рассказывает об успехах и трудностях своей работы, попутно закрывая форточку, потому что вместе с ветром в неё врывается запах печей уничтожения: «106 бараков, каждый по 700 мест, а я туда запихиваю по 1200. И получается ведь»; «У меня норма уничтожения – 10 000 в день. И мы справляемся [смешок]».


Удивительно, но монолог перед дверями в рай Ольги в исполнении Юлии Высоцкой кажется неуверенным и сбивчивым. Да и сама героиня на протяжении фильма не раз показывает свою слабость и уязвимость: плачет из-за украденного куска мыла, которым снабдил её Жюль, отчаянно убеждает Хельмута в благородстве его нацистской идеи, когда ощущает его любовь к себе. Безусловно, Ольга – символ пусть сомневающегося, хаотичного, но противления злу. Она не может рационально объяснить свои поступки по спасению кого-то. Но первопричину своего выбора в пользу добра все же называет: «Зло оно растёт без посторонней помощи. А чтобы было добро,всегда нужно усилие. Чтобы не потерять эту последнюю надежду… что там, за гранью зла… будет чудо… что любовь есть».


Кинокритики отметили близость «Рая» Андрея Кончаловского с европейскими, прежде всего итальянскими, картинами о сущности нацизма Л. Кавани, Л. Висконти, Б. Бертолуччи. Но в то же время в ленте есть несомненная связь и с советским кинематографом («Обыкновенный фашизм» М.Ромма), и с русской классической литературой: к примеру, мировоззрение и поступки Ольги удивительно схожи с выбором некоторых героинь Ф.М. Достоевского. А сам фильм, прежде всего, о нравственном. О том, как эту нравственность в человеке, тонкую границу между добром и злом легко стереть. И о том, что, несмотря ни на что, сохранить ее все же можно.